«Электронные деньги» в поисках своей ниши.
На самом деле главным отличием Сингапура от Европы, которое позволило этой стране обеспечить стремительное внедрение «электронных денег», следует считать отнюдь не либеральный характер существующих правовых норм, а целенаправленную государственную поддержку и даже фактическое принуждение. Причем поддержку со стороны такой эффективной государственной машины, которая способна реально добиться прекращения не только курения в общественных местах и употребления жевательной резинки, но и внедрения инновационных продуктов для платежей. В настоящее время уровень развития электронных технологий в Сингапуре достаточно высок, чтобы обеспечить функционирование такой системы расчетов на общегосударственном уровне. Еще один благоприятный фактор - сами граждане. Сингапурцы восприняли новшество и отказались от использования наличных денег быстрее, чем жители Великобритании, Бельгии, Нидерландов, где, казалось бы, культура использования платежных карт давно уже укоренилась.
Поэтому представляются вполне логичным, что в течение нескольких лет Сингапур намного превзошел другие страны в использовании «электронных денег». Одно- и многофункциональные карты CashCard начали эмитироваться консорциумом сингапурских банков в ноябре 1996 г. Функции CashCard встраиваются в дебетовые карты. Помимо традиционных сфер использования «электронных денег», характерных для европейских стран, в Сингапуре добавилось сразу несколько новых, хотя и некрупных ниш. Предусмотрена возможность совершения мелких покупок в Интернете. К 2005 г. число карт с функцией e-money в расчете на одного сингапурца составило 2,56, и в отличие от европейских стран подавляющее большинство их используется. Число сделок в расчете на душу населения в Сингапуре в 2004-2005 гг. превышало 370, что примерно в 37 раз больше, нежели в самых развитых европейских странах. Средний размер сделки крайне мал — всего около 0,5 долл. США, но и он обеспечивает высокий показатель оборота «электронных денег» на одного жителя. Попутно можно отметить, что в Европе в столь низком платежном сегменте не удалось добиться рентабельности сделок как для оператора, так и для участников.
В 2008 г. сингапурские власти намерены выйти на новый качественный уровень использования «электронных денег», придав им официальный статус. Схема, называемая «официальной электронной денежной системой», заставит субъектов национальной экономики проводить все электронные расчеты в строгом соответствии с действующим законодательством.
Несколько иной характер имели процессы распространения электронных расчетов в Гонконге и на Тайване, но и они обеспечили более широкие масштабы их использования по сравнению с европейскими странами. В Гонконге фундаментом успеха послужила система Octopus, созданная в 1997 г. акционерным обществом CSL (Creative Star Limited), объединяющим несколько транспортных компаний. Смарт-карты Octopus изначально предназначались для оплаты транспортных услуг. Поскольку они выдавались небанковскими учреждениями, Центральный банк Гонконга установил лимит их использования для покупок в магазинах в размере 15% от общей суммы сделок. В 2000 г., когда CSL получило статус депозитной организации, этот лимит был увеличен до 50%. Максимальная сумма, которая может быть депонирована на карте, эквивалентна 129 долл. США. Этого оказалось достаточно, чтобы транспортные карты, количество которых сейчас примерно соответствует численности жителей Гонконга, превратились в полноценную систему электронных расчетов. Данный пример наглядно показывает, что они легче всего внедряются в закрытых комплексах, каковыми и являются транспортные сети. Если система, в рамках которой эмитируются карты, достаточно велика, то с помощью этих карт можно предлагать оплату других услуг и товаров.
Успехи «азиатских тигров» в деле внедрения «электронных денег» не могут опровергнуть того факта, что подавляющее большинство платежных систем на основе e-money ориентировано на проведение микроплатежей, дополняющих платежи наличными деньгами. Соответственно, их макроэкономическое значение остается небольшим (что, разумеется, не снимает необходимости постоянного мониторинга ситуации и пруденциального контроля). В 2005 г. объем сделок с электронными «деньгами» по отношению к ВВП в Бельгии составил 0,16%, Италии - 0,11, Нидерландах - 0,08, Швейцарии — 0,02, Сингапуре - 0,73%. Даже в денежном агрегате М1 «электронные деньги» обычно составляют доли процента. Лишь в Сингапуре и Гонконге она возросла до 1-2%.
В обозримой перспективе подобная ситуация сохранится. С одной стороны, полностью вытеснить из обращения банкноты и монеты, остающиеся законными средствами платежа, крайне сложно. С точки зрения универсальности и ликвидности «электронные деньги» в нормальных условиях пока не могут составить им конкуренции. С другой стороны, экспансии электронных денег в сегменты более крупных платежей препятствуют укоренившиеся там развитые и дорогостоящие системы с использованием традиционных платежных карт. К тому же и государственные структуры, и банки заинтересованы в контроле над платежными операциями и могут сдерживать развитие систем «электронных денег», если они не позволяют осуществлять подобный контроль достаточно эффективно. Так что пока рано говорить о том, что китайцы Юго-Восточной Азии покончат с одним из главных изобретений своих соплеменников — бумажными деньгами.