Российский финансовый сектор в 2011 г.: эхо чужого кризиса.
В 2011 г. ситуация в реальном секторе российской экономики была сравнительно стабильной. По итогам года средняя цена барреля российской нефти на мировом рынке приблизилась к 110 долл., почти на 40% превысив аналогичный показатель 2010 г.
Высокий уровень цен на экспортные товары обеспечил сохранение значительного профицита платежного баланса, наполнение государственного бюджета и рост доходов компаний сырьевого сектора. Увеличение потребительского и инвестиционного спроса на внутреннем рынке способствовало дальнейшему росту ВВП и снижению безработицы. Темпы инфляции несколько замедлились (хотя и оставались значительными по сравнению с другими странами). В результате Россия, как и другие страны группы BRIC, оказалась в лучшем экономическом положении, чем ведущие развитые страны.
Тем не менее российский финансовый сектор не стал тихой гаванью. Продолжался отток частного капитала из страны, снижались котировки ценных бумаг, завышались процентные ставки, в большинстве сегментов финансового рынка росла волатильность. В 2011 г. отечественный финансовый сектор, как и тремя годами раньше, столкнулся с темной стороной финансовой глобализации. Интеграция российского финансового рынка в мировой сделала возможным импорт нестабильности.
В отличие от 2008-2009 гг., когда кризис охватил всю финансовую систему, в 2011 г. нестабильность была локализована на одном из сегментов мирового финансового рынка - на рынке государственных долговых обязательств. В докризисный период многие развитые страны накопили значительные объемы внешнего долга. Принятые в последние годы масштабные антикризисные меры, которые финансировались, как правило, за счет бюджетных средств, привели к увеличению бюджетных расходов.
В то же время экономический рост замедлился, во многих странах наблюдался спад, что вызвало сокращение налоговой базы. В результате устойчиво росли бюджетные дефициты, которые в ряде развитых экономик к 2011 г. превысили 5% ВВП. В значительной степени дефициты финансировались за счет наращивания государственного долга. В условиях сохраняющейся финансовой нестабильности это поставило многие страны на грань долгового кризиса.
Наиболее ярким эпизодом стали события, связанные с необходимостью законодательного повышения лимита государственного долга США. Хотя в последний момент американские парламентарии приняли это решение, затянувшиеся споры демократов и республиканцев привлекли внимание к непомерному госдолгу США (он вплотную приблизился к одной четверти мирового ВВП) и вызвали сомнение в способности государства управлять им. А в начале августа агентство Standard & Poor's снизило долгосрочный кредитный рейтинг США.
Это снижение в значительной степени носило символический характер — разница между высшим рейтингом «ААА» и высоким рейтингом «АА+» не столь велика, да и два оставшихся агентства «большой тройки» сохраняют за США высший кредитный рейтинг.
Однако психологический эффект снижения рейтинга Соединенных Штатов (впервые за всю историю существования агентства S&P) был основательным. Инвесторы начали масштабно распродавать долларовые активы, как следствие, падение фондовых индексов США (а вслед за ними -и других стран) в течение трех дней на 5-10%.
В этой ситуации становится понятной жесткая реакция американских властей на снижение рейтинга - уже к середине августа Министерство юстиции и Комиссия по ценным бумагам США начали расследования деятельности рейтингового агентства.
Долговой кризис в еврозоне был более предсказуем. О бюджетных проблемах в Греции и других странах юга Европы говорили давно, ситуация в них постепенно ухудшалась. Потребовалось принятие политических решений, но, как и в США, дискуссии затянулись, привлекая внимание инвесторов и к долговой проблеме, и к недостаточной эффективности политической системы ЕС. К осени медленное падение перешло в крутое пике. Списание значительной части долга Греции позволило замедлить ухудшение ситуации, но не остановило его.